у нас был полный расклад по всем операция и пароли ко всем счетам герра Пауля и нам даже не нужны его показания. Мы не собирались устраивать официальный процесс по привлечению герра Вассера к ответственности. Так, хотели поговорить за жизнь и сжечь эту пад. у на костре. Не быстро напалмом, а по старинке на дровах, как жгли нечисть в далеких средних веках. Была мысль посадить на кол, но данное предложение было отвергнуто под давлением Лобанова, у него было какое иррациональное предубеждение против казни "посажение на кол". нас устраивало и аутодафе по германски. Как говориться — германской твари-германский костер. Даже символично. Девочкам решили не говорить, что бы не расстраивать слабых беременных женщин.
И опять прокололись, девки нашли нас и попалили на допросе этого герра. С трудом не допустили самосуда. пауль мотал нам нервы и тянул время играя в настоящего белокурого рыцаря. Он не знал, крест уже устанавили, вот вот привезут дрова и парень расстанется с жизнью понеся наказание за свое предательство. в будущем, сказали пошел не по понятиям. Пауль очень удивился, когда его подняли и сволокли со второго этажа ангара /гаража/ и перевязав руки назад, вновь связали и привязали к кресту и стали обкладывать связками хвороста и дровами. В своем милосердии мы зашли наверное слишком далеко, но Паулю дали последнее причастие и исповедаться. Затем Старший поднес факел к связке хвороста и Пауль Вассер был сожжен и взят в ад, где надеюсь и будет прибывать до скончания времен.
Затем, на следующий день мы проехали по пяти отделениям известных французских и американских банков, где у Пауля были арендованы банковские ячейки и выгребли оттуда все до последнего алмаза. В одной из ячеек были и наши алмазы, которые Пауль обещал отправить во Францию, но вероломно украл. В течении первого дня мы обошли все банковские филиалы в Либервиле и где были Паулем арендованы банковские ячейки. В дом, где он проживал мы не пошли, несмотря на то, что там тоже был тайник и не один. Твердая уверенность в наличии в этом доме засады имелась у нас и нам не хотелось ненужного риска. Уже изъятого золота и ценностей хватало на безбедную жизнь нашим детям и женщинам.
Остро стоял вопрос с дальнейшим проживанием нас и наших женщин. Женщины настаивали, что бы мы не возвращались в Союз, а жили во Франции. Вопрос решился просто. Лобанов сделал нам Со Старшим документы, мы сильно рисковали, но документы сделали именно на наши настоящие фамилии и данные. И мы сделали предложения и поженились с нашими женщинами по настоящему. Регистрация была и в муниципальном совете и в церкви. Все как положено и наши девочки стихли. Традиционное воспитание дало свои плоды. Мужчина должен обеспечить женщину и заниматься делами, а женщина вести хозяйство и воспитывать детей. я просто умилялся этой идиллии. Свадьбы гуляли вместе, на вилле у черных банкиров. Нашлись и цыгане и казачий хор. Было всё как положено. Только платья были не белые, невесты были беременные, поэтому платья были светлые. И также наши милые грешницы, почитали молитвы для искупления грехов. Вот так мы со Старшим стали мужьями, только жить нам семейной жизнью было недолго. Впереди было возвращение в Союз.
А перед свадьбой у нас еще было посещение джунглей и поиск и выемка захоронок Пауля. Дело это было сложное и опасное. Пауль даже будучи мертвым, оставался опасным противником. Каждый схрон был заминирован по немецки тщательно и хитроумно. Было все и мины ловушки и мины поставленные на неизвлекаемость. Были мины немецкие, были американские, французские и даже наши советские и те были. Особую опасность представляли мины ловушки, они были самодельные и оригинальные. Но и Сапер имел уже столько опыта, что справился со всеми проблемами и всеми минами.
Банковские счета решили пока не трогать. Доберемся до Франции и откроем там счета, куда и перечислим в безналичной форме и подозрений меньше, да и проще с налогами. Совсем скоро, через каких-то пять семь лет, все крупные финансовые операции вызовут пристальный интерес государства. Разгорится жестокая борьба с отмыванием денег от торговли наркотиками, уклонениями от уплаты налогов да и финансированием террористов борьба начнется нешуточная. Мы не собирались нарушать законы Страны, где собирались осесть, но и лишний интерес государства к нашим деньгам, нам не был нужен. Нам нужна была респектабельность и буржуазность. Для этого и приобретались шато и планировалось часть денег вывести в офшор на Мальте и уже оттуда часть денег вложить в трасты дающие стабильный доход позволяющий легализовать траты. Виноградники в шато — были для развлечения и что бы не колоть глаза соседям — неизвестно откуда внезапным богатством.
Медового месяца не получилось. Без проблем прожили только пять дней. На шестой виллу скрытно блокировали и пытались прорваться в дом. Были отбиты, все прежние неприятности и нападения заставили быть готовыми к любым неожиданностям. Женщин увели в дальние комнаты с выходом на тропинку ведущую со скалы к океану и приготовились к штурму.
К калитке подошел одетый в прекрасный костюм с бабочкой мужчина лет сорока. Он держал вытянутой руке — белый носовой платок и вежливо постучал в калитку кольцом. Молча стоял и ждал отклика на свой стук в калитку. Лобанов и я подошли к калитке и поинтересовались, чем мы обязаны такой чести видеть нам лично незнакомого человека. Мужчина сообщил — разговор не для посторонних и он хотел бы его продолжить в доме. Лобанов распахнул калитку и предложил проследовать за ним. Молча поднялись в гостиную на втором этаже. Лобанов предложил кофе, гость не отказался. Принесли кофе, коньяк и сигары. гость попросил сливки, подали сливки. Лобанов дождался пока гость выпьет кофе, разлил по маленьким рюмкам коньяк, попробовали коньяк и затем от нас последовал вопрос — кто Вы и чем вызван ваш такой настойчивый визит. Господин сообщил — я представляю Моссад подразделение по поиску нацистов ушедших от отвественности…
Глава 29
Итак — пробурчал Лобанов — что же нужно подразделению по розыску и задержанию военных преступников такой уважаемой организации как Моссад, от нас простых жителей Габона, который пока не входит в такое уважаемое государство Израиль. У Лобанова было стойкое предубеждение против еврейских организаций, как сионистского толка, так и коммунистического. В 1920 году в Крыму были расстреляны его близкие родственники и он прощать некому и нечего не собирался. Многие из таких непримиримых ушли в Русский корпус и сражались